Обет молчания - Страница 53

Следующий заряд я потратил на бандита, пытавшегося пробежать опасную полосу вдоль дальнего фальшборта. Его я в последний момент зацепил за бедро. Он упал и, опираясь на руки, быстро отполз назад.

На этот раз ответного шквального огня не последовало. Похоже, у бандитов поистощились «пороховые погреба», а для того, чтобы пополнить боезапас, им надо было как минимум прорваться в каюты. Не экономил патроны только стрелок, распушавший очередь за очередью из иллюминатора кормовой каюты. Похоже, рядом с ним стоял ящик со снаряженными магазинами. Будем надеяться, что он не умеет обращаться с передатчиком, а если умеет, не догадается бросить автомат ради телеграфного ключа. Но, конечно, лучше было бы подстраховаться. Я прикинул, как можно выцепить его из иллюминаторной амбразуры. Нет, двумя пулями здесь не обойтись. Да и десятью едва ли.

— Эй, паря, ты живой? — услышал я сверху, от корней упавшего дерева, знакомый голос. — Я патроны принес.

Нет, таки сказану я старику пару ласковых, несмотря на его седины, когда все это закончится. То жмет патроны, как Гобсек золотой дублон, то, когда не спрашивают, предлагает. Пора было выбираться из убежища, которое в любое следующее мгновение могло превратиться в смертельно опасную ловушку. Прояви дедок хоть малую неловкость — и заметившие его боевики разнесут в щепу прикрывающие меня ствол и ветки.

— Старик, автоматчика видишь? — негромко спросил я.

— Ну?

— Я сейчас к тебе буду перебираться, а ты его пугни.

Автоматчик, да у которого еще обойм немерено, был мне наиболее опасен. Остальным меня еще выцеливать надо, а этому достаточно стволом в сторону повести. С богом!

Одну за другой я выпустил последние пули в прятавшихся на палубе бандитов, заставив их на мгновение притихнуть, и, быстро выскочив из убежища, пробежал четыре шага вперед. Пятый шаг я сделал нелогичным. Я не продолжил траекторию бега, а отпрыгнул назад. Несколько пуль ткнулись в землю впереди меня. Еще шаг назад и рывок вверх по склону. Самое приятное, что автомат молчал. Или стрелок меняет рожок, или дед отогнал его от иллюминатора. Снова прыжок в сторону, упасть, откатиться, вскочить на ноги — осталось совсем немного…

Дедок спокойно лежал за стволом сосны, выцеливая кого-то на палубе судна.

— Там еще один рядом был в каюте, — сказал старик, не отрывая глаз от мушки винтовки. Значит, был? Похоже, что автоматчика дед испугал до смерти. Как он умудрился отыскать его в темноте иллюминатора? Но стрелки меня уже не волновали.

— Антенна? Как антенна? — с ходу спросил я.

— Там много железок. Какая антенна-то? — спросил дед.

— Мачту видишь? Теперь левее, еще, еще. Понял?

— Ага, — сказал старик и прилег щекой к ложе винтовки. — Теперь вижу.

Он выстрелил пять раз, пока перебитая антенна не упала на палубу.

— Теперь ладно?

Дело было сделано. Еще с полчаса мы, переползая с места на место, постреляли по судну. И даже зацепили одного боевика. Вот и весь итог. Бой принимал затяжной, позиционно-оборонительный характер, впору было копать блиндажи, окопы полного профиля и протягивать по фронту колючую проволоку. Лимит нашего превосходства, заключавшийся во внезапности нападения, был исчерпан. Каждый боевик нашел себе надежное убежище, за которым сможет пересидеть и не такой град пуль.

Вечером, под прикрытием темноты, они перегруппируются, тем или иным способом переправятся на берег и с помощью подошедшей подмоги с двух сторон, взяв в клещи, раздавят нас, как собака докучливую блоху зубами.

Если мы хотим спасти свою жизнь, то делать это нужно незамедлительно. Каждая упущенная минута лишает нас нескольких десятков метров, отделяющих от опасного побережья. Каждая минута закрывает еще одну свободную тропу.

— Не пора ли нам, старик, прощаться? — внес я, как мне казалось, наиболее разумное в данной ситуации предложение. — Пока не поздно.

Ответ старика меня насторожил.

— А как же остальные?

Но еще более меня насторожило плавное движение ствола «тозовки» от судна в мою сторону.

— Мы можем для них что-нибудь сделать? — ответил я вопросом на вопрос.

Реально мы могли сделать очень немного. Отсидеть в кустах еще час или десять, подстрелить еще одного или двух бандитов, дождаться атаки и схлопотать по десятку пуль в жизненно важные органы. Все. Хотя нет. Еще мы могли начать фронтальное, в полную ширину моих и дедовских плеч; наступление на превосходящего числом и закрепившегося на своих позициях противника при массированной поддержке аж двух стволов стрелкового вооружения. Такого враг, конечно, не выдержит, со смеху полопается.

— Дед, можно вдвоем в наступательном бою одолеть два десятка вооруженных головорезов и остаться живым хотя бы в течение одной минуты? Что об этом говорит наука тактика? Или ты японцев один к десяти ложил?

Старик молчал.

— А что делать, когда наступит ночь и мы не сможем контролировать их перемещение?

Старик молчал.

— Пошли, дед. Заложникам мы не поможем, только бандитов озлобим. Так они людей просто пристрелят, а по злобе измываться будут. Пошли? А?

Я сделал движение в сторону. Старик проследил меня дулом «тозовки». Ну не стрелять же упрямца! Я сел.

— Чего ты добиваешься? Нашей смерти? Ну, пошли, постоим минутку на берегу, доставим ребяткам удовольствие.

Старик опустил винтовку.

Конечно, старик был прав. Негоже оставлять на убой живых людей. Что они, назначенный на колбасу мясо-молочный скот? Да и ситуация не была столь безнадежной, как я желал, чтобы она выглядела. Способы освободить заложников существовали, но уж очень дохлые, как оттаявший по весне комар. А уж возможность выжить в них и вовсе приближалась к минус единице.